Я – значительный федеральный нарушитель закона!
Патриарх не соблюдает мерила монашества
– Как стандартный человек принял решение вдруг судиться с Патриархом?
– Все стартовало, когда нам стали поступать претензии, что в лавках на территории столичного собора Христа Спасателя реализуются золотые изделия без клейма. Реализация неклейменого серебра – это управленческое, а в отдельных случаях и криминальное действие. Когда обнаружено несоответствие пробы и покупатели стали добиваться возврата денежных средств либо смены, им заявили, что это нельзя, так как изделие… освящено святой водой. То же самое нам заявили и в суде. Нас это так раздражало, что мы стали выяснить деятельность собора и определили содержание огромного офисного места с супермаркетами, автомойками, шиномонтажом, прачечной, химчисткой, компаниями по предложению юридических услуг. Собор же основывался как легендарное здание и памятник героям битвы 1812 года!
– Может, прибыль от шиномонтажа идет на подкрепление собора?
– На это и так огромные денежные средства акцентируются столичным расчетом: в 2012 году, к примеру, 372 млн руб! А там в лавках ведут торговлю не только лишь крестиками, но также и яйцами «под Фаберже» за 150 тыс руб. Практически это далеко не духовная, а сувенирная лавочка, главные клиенты – путешественники, которые идут на поездки. Позиция наших ответчиков в суде такая: это далеко не торговля, а вольное обоюдное наделение по рекомендованной стоимости. Однако де-юре это деланная операция.
– Тогда можно привязаться и ко всем отечественным храмам, где ведут торговлю свечками.
– Это иная история. Впрочем реализация свечек официально подпадает под действие законопроекта «О обороне прав потребителей», но в случае если бы торговля обошлась лишь этим, мы никогда в жизни не направились бы в трибунал, поскольку не думаем этот вопрос значительным. Свеча за территорию собора не выходит, она там же и сгорает.
– А лично Патриарх чем вам не попал?
– Стремление направиться в Совет у меня появилось после того, как в суде над Pussy Riot стали справляться на нормы духовных канонов. Отчего тогда они неприменимы к Патриарху? Так как он отец, ему запрещено декорировать собственное тело, а часы за 30 миллионов долларов США – это украшение. Запрещено заниматься стяжательством, содержать в жилище девушек, кроме близких родственниц, еще есть много прочих ограничений, которые, по-моему, не соблюдаются. История знает очень много образцов, когда Патриархи лишались сана и за большие согрешения. Впрочем, это были Патриархи прочих православных церквей – греческих либо византийских. Такие процессы предназначаются очищению и оздоровлению самой церкви.
– Вы так как богомольный? Приобрели благословенье собственного исповедника на обращение в Совет?
– Да, я человек воцерковленный, причащаюсь, исповедуюсь, впрочем регулярного исповедника я не имею. Благословения не просил. Исповедник, считающийся частью конструкции РПЦ, не в состоянии на это пойти.
– Как откликнулся Совет на ваше объявление?
– Кроме меня, в любом случае двадцать человек направились с таким посланием, бланк утверждения на нашем веб-сайте на данный момент закачали 400 раз. В конечном итоге, считаю, накопится несколько десятков подобных заявлений. Умалчивать такое послание будет сложно. Пока, положение о духовном суде, в отличии от штатского, не регламентирует сроки рассмотрения. Другими словами возражением вполне может быть и безмолвие.
Ксению Собчак в политике мне не перегнать
– Формируется чувство, что Сообщество обороны прав покупателей судится разве что не со всем миром…
– Очень многие законы, которые у нас принимаются, напрямую нацелены против покупателей. Они пишутся в угоду большим фирмам и депутатам-лоббистам. Те ощущают себя очень свободно, и в последнее время законодательство переписывается в слабейшую для покупателей сторону. Этим занимаются все фракции в Думе – не только лишь «Единая Россия», в той же КПРФ очень много лоббистов большого бизнеса.
– В то же время законы, касающиеся покупателей, у нас являются разве что не единственными возможно работающими. Это далеко не так?
– Ну вот вам образец. В 2016 г был утвержден перечень на техническом уровне трудных продукции. Это те товары, которые можно поменять либо за которые можно вернуть денежные средства лишь в случае наличия значительного дефекта. Вот прежде мобильный телефон не заходил в данный перечень, а в настоящее время входит. Другими словами если iPhone сломается, вам денежные средства за него менеджеры не возвратят, заявят: приносите в обслуживающий центр, ремонтируйте. А монтаж может по закону продолжаться 45 суток. Прежде в перечень на техническом уровне трудных продукции заходило приблизительно 30 % домашней техники, теперь 70–80. Секретно высчитано, что с помощью лишь этого распоряжения правительства большие менеджеры техники повысят прибыль на 5–7 %.
– Может, вам самому передаться в Государственную думу?
– Мысль – искусственный орган. Ясно, что решения принимаются не в ней, а функции парламентариев – жать клавиши зависимо от разнарядки снизу. Впрочем я не спеша начинаю заниматься политикой – к примеру баллотируюсь в Координационный совет отечественной оппозиции. Однако шансов у меня недостаточно, в связи с тем что туда же предпочитается Ксения Собчак и прочие медийные герои. Баллотируются 215, из них найдут 45…
Коллегам не нравятся наши свободные консультации
– Михаил, не обращаются ли к вам предприниматели с просьбой хорошо и легально запятнать соперника?
– В настоящее время обнаружу ужасную тайну: обращаются. И мы даже помогаем им. Только не запятнать, а уличить и привлечь к ответственности вороватых бизнесменов.
– И сколько забираете за помощь?
– По-всякому. В большинстве случаев, необходимы дорогие экспертизы, и мы их ведем, помогаем де-юре, за что и забираем денежные средства. Если независящая оценка доказывает, что продукт низкокачественный, мы занимаемся юридическим преследованием подобных изготовителей либо продавцов. От этого выигрывают не только лишь точные бизнесмены– мы выручаем несложных жителей от низкокачественных и небезопасных продукции.
– На что сообщество вообще проживает?
– Получим сами не спеша – когда выигрываем дело, нам по закону надеется 25 % от суммы компенсации по иску.
– Коллеги-юристы не дуются, что вы отнимаете у них хлеб, когда совершенно бесплатно рекомендуете нормальных покупателей?
– Дуются. В прочих сообществах и юридических фирмах за это берут денежные средства. У нас есть распространенный портал свободных консультаций, есть любопытный сервис – киберюрист. Там можно заполнить фигуру, и бот составит для вас де-юре компетентную претензию. Система полагает сумму неустойки, ссылается на публикации законопроекта. Вы просто подставляете свое имя и адрес ответчика, кликаете, распечатываете и тащите в трибунал. В любой юридической фирме за такую работу возьмут 1,5–2 тыс руб.
– Не опасаетесь, что на вас, серьезного бойца очень много с чем и с кем, также попытаются что-нибудь нарыть?
– Не опасаюсь, поскольку это происходит регулярно. Когда мы сражались с коммерческим отключением радиоточек (это бред – добиваться денежные средства за право не пользоваться услугой!), на нас дали объявление в прокуратуру, где упрекнули в подрыве государственной безопасности и обороноспособности страны. Не так давно туда же поступило 2 утверждения, что мы – экстремистская организация. На меня и на ОЗПП начато 2 дела об управленческих преступлениях, при этом записаны они сами первым заместителем основного прокурора Города Москва. Это круто – 2-ое лицо в правоохранительной конструкции столицы занимается расследованием управленческого дела по публикации «Клевета». Другими словами я – значительный федеральный нарушитель закона.
– Очень гордитесь?
– Разумеется.
– Ощущаете себя отечественным Ассанжем?
– Ну, осведомителей либо шпионской сети у нас пока нет. Есть очень много необходимых товарищей, которые делятся дорогой информацией, поскольку видят в нас организацию, не опасающуюся ее применять.
Наша справка
Михаил Аншаков появился на свет 7 октября 1972 года в Самаре. Отец работал на галактическом оборонном заводе, мать – экономистом на большом автозаводе. Выпускник юридического факультета Всесоюзного факультета регулирования. До переезда в 2002 году в Столицу возглавлял в близком городке культурно-просветительский ресурс «Наследие» и союз сотрудников низкого и среднего бизнеса. Женат, супруга – юрист.